Studia Litterarum

Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 68 ИЗ ИСТОРИИ АНГЛИЙСКОЙ АНТИУТОПИИ КОНЦА XX В.: ИДЕЙНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЕ ДОМИНАНТЫ РОМАНА Ф.Д. ДЖЕЙМС «ДИТЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ» © 2023 г. В.И. Пулатова Национальный Университет Узбекистана им. Мирзо Улугбека, Ташкент, Узбекистан Дата поступления статьи: 17 мая 2022 г. Дата одобрения рецензентами: 28 июня 2022 г. Дата публикации: 25 сентября 2023 г. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-68-81 Аннотация: В статье предлагается анализ реализации жанрового инварианта антиутопии в романе английской писательницы Ф.Д. Джеймс «Дитя человеческое». В частности, проводится исследование его идейно-тематических элементов на основе антиутопического канона. В ходе работы, во-первых, была охарактеризована литературная антиутопия; во-вторых, определена степень изученности произведения в русско- и англоязычном литературоведении; в-третьих, с помощью методов жанрово-типологического и художественного анализа было рассмотрено идейно-тематическое содержание романа, согласно канону обусловленное идеей власти, темой авторитарного государства, проблемами ограничения свободы, прогресса бездуховности и регресса духовности, а также комплексом мотивов (мотивом уничтожения прошлого, мотивом стандартизации, предупреждения и пр.). В результате выявлено, что антиутопия «Дитя человеческое» с идейно-содержательной точки зрения создана в рамках жанровой традиции. В то же время своеобразно представлен мотив разрушения родственных связей и распада семьи: центральный для произведения образ ребенка наделен сакральным значением. Мотивы предупреждения и «профанирования сакральной библейской тематики» усиливаются автором. Ключевые слова: жанр, антиутопия, тема, проблема, мотив, образ, идейно- содержательная доминанта, канон. Информация об авторе: Виктория Искандеровна Пулатова — докторант (PhD), Национальный Университет Узбекистана им. Мирзо Улугбека, ул. Фараби, д. 400, 100174 г. Ташкент, Узбекистан. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0003-1560-6307 E-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. Для цитирования: Пулатова В.И. Из истории английской антиутопии конца XX в.: идейно-содержательные доминанты романа Ф.Д. Джеймс «Дитя человеческое» // Studia Litterarum. 2023. Т. 8, № 3. С. 68–81. https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-68-81 Научная статья / Research Article https://elibrary.ru/WBVGDN УДК 821.111.0 ББК 83.3(4Вел)7 Мировая литература / В.И. Пулатова 69 FROM THE HISTORY OF ENGLISH DYSTOPIA OF THE END OF THE 20TH CENTURY: CONCEPTUAL AND SUBSTANTIAL DOMINANTS OF THE NOVEL THE CHILDREN OF MEN BY P.D. JAMES © 2023. Viktoria I. Pulatova National University of Uzbekistan named after Mirzo Ulugbek, Tashkent, Uzbekistan Received: May 17, 2022 Approved after reviewing: June 28, 2022 Date of publication: September 25, 2023 Abstract: The paper suggests the analysis of the way dystopian genre invariant was realized in the novel The Children of Men by the English writer P.D. James. Particularly, the author of the article studies the novel’s conceptual and thematic elements regarding dystopian canon. Firstly, the article characterizes literary dystopia. Secondly, it defines the level of novel’s research in Russian and English literary studies. Thirdly, using the methods of genre typology and artistic analysis, the article investigates conceptual and thematic content of the novel, that is defined, according to the canon, by the concept of power, theme of an authoritarian state, problems of freedom restriction, progress of material values and regress of spiritual ones and by the complex of motifs (destruction of the past, standardization, prevention, etc.). The results show that the dystopia The Children of Men was written in the conceptual and substantial aspect within the bounds of the genre tradition. At the same time the motif of family ties’ destruction and decay of family is presented originally: the central image of the child gains sacred meaning. The author intensifies the motifs of prevention and profanation of sacred biblical thematic. Кeywords: genre, dystopia, theme, problem, motif, image, conceptual and substantial dominant, canon. Information about the author: Victoria I. Pulatova, PhD student, National University of Uzbekistan named after Mirzo Ulugbek, Farabi St. 400, 100174 Tashkent, Uzbekistan. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0003-1560-6307 E-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. For citation: Pulatova, V.I. “From the History of English Dystopia of the End of the 20th Century: Conceptual and Substantial Dominants of the Novel The Children of Men by P.D. James.” Studia Litterarum, vol. 8, no. 3, 2023, pp. 68–81. (In Russ.) https://doi.org/10.22455/2500-4247-2023-8-3-68-81 This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0) Studia Litterarum, vol. 8, no. 3, 2023 Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 70 В мировом литературном процессе XX в. художественные произведения антиутопического жанра в силу общеизвестных политических, научно-тех- нических и социальных причин занимали существенное положение. Иссле- дования поэтики романов Е. Замятина, О. Хаксли и Дж. Оруэлла позволили литературоведам сформулировать канон жанра. Эти антиутопии оказали значительное влияние и на литературный процесс второй половины сто- летия и рубежа веков. Наиболее продуктивной в этом отношении стала американская литература: появились антиутопии Р. Брэдбери, У. Ле Гуин, Ф.К. Дика, канадки М. Этвуд и пр. Исследовательский фокус сместился в их сторону, оставляя несколько «в тени» образцы жанра английских писате- лей — Э. Бёрджесса, Д. Балларда, Д. Лессинг и др. В данной статье предпри- нимается попытка анализа романа-антиутопии английской писательницы Филлис Дороти Джеймс «Дитя человеческое» (“The Children of Men”, 1992). Ф.Д. Джеймс известна прежде всего как автор серии детективов об А. Дэлглише («Лицо ее закройте», «Саван для соловья» и пр.). Специаль- ные исследования на русском языке, посвященные ее роману-антиутопии, практически отсутствуют, за исключением единичных работ. В частности, Г.С. Андреев определяет произведение как «постклассическую антиутопию, реализованную в форме детектива» и анализирует воплощение в нем про- блемы свободы и ее решение [1, с. 114–115]. В англоязычном литературове- дении роман исследован в большей степени. В Энциклопедии Британской литературы «Континуум» произведение обозначается как «футуристиче- ский роман» (перевод наш. — В.П.) [13, p. 523]. Г. Клэйс в обзоре ключе- вых антиутопических текстов конца XX в. характеризует и роман Джеймс, указывая основные его темы и отмечая наличие религиозного контекста Мировая литература / В.И. Пулатова 71 [10, p. 479]. М.М. Лисбоа среди других образцов жанра рассматривает и ан- тиутопию «Дитя человеческое». Кратко обозначив сюжет и тематику, автор акцентирует внимание на религиозном подтексте произведения, раскрывая его через христианский смысл имен и финальной сцены рождения и креще- ния [11, p. 77]. На основе сравнения с романами М. Этвуд и Д. Уиндема ав- тор характеризует специфику репрезентации авторитарной власти в романе Ф.Д. Джеймс [11, p. 77, 100]. По мотивам исследуемого романа был снят одноименный полнометражный фильм (“Children of Men”, 2006). А.В. Пав- лов называет данную экранизацию в числе «переходных антиутопий», в которых «ключевым пунктом становится (социальное) неравенство» [7]. А.А. Дыдров и В.С. Невелева упоминают фильм в качестве образца раскры- тия темы конца света [2, с. 101]. Для корректного анализа художественного текста необходимо пре- жде всего конкретизировать наше понимание жанра антиутопии и его характерных признаков. Научная полемика в данном направлении про- должается до сих пор и в русско-, и в англоязычном литературоведении, и по-прежнему отсутствует общепринятое твердое определение сути жанра и его доминант. О.В. Лазаренко обозначает антиутопию как специфическую художественную форму XX в. и наделяет ее способностью «целостно пред- ставлять эпоху, раскрывая сущностное и закономерное в ее эстетических и философских поисках», обусловленную тем фактом, что антиутопия орга- нично вписана в культурный контекст эпохи [5, с. 3]. Напротив, Ф. Виейра полагает, что антиутопия представляет собой субжанр, входящий в парадиг- му утопии: “The story of the darker side (of utopia) goes back to the eighteenth century, though, and is related to two other literary sub-genres: satirical utopia and anti-utopia”1 [14, p. 15]. В работах других литературоведов антиутопия отождествляется с фантастикой: Д. Сувин причисляет антиутопию к фор- мам научной фантастики [12, p. 38]; Е.Н. Ковтун считает возможным рас- сматривать утопию — «как ее положительный, так и отрицательный (ан- тиутопия) варианты» — как часть «социально-фантастической литературы ХХ столетия» [4, с. 78]; сходное мнение выражает С.Э. Камилова [3, с. 48]. Мы разделяем точку зрения О.В. Лазаренко, Б.А. Ланина, С.Г. Шишкиной и др., утверждающих самостоятельность антиутопии как жанра, и опира- 1 «История темной стороны (утопии) берет начало в XVIII в. и связана с двумя другими литературными субжанрами: сатирической утопией и антиутопией» (перевод наш. — В.П.). Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 72 емся на концепцию С.Г. Шишкиной, предлагающей следующее толкование: «Антиутопия — интертекстуальный литературный жанр, дискурс которого отличается своеобразно смоделированным хронотопом и направлен на вы- яснение соотношений внутри триады “человек — цивилизация — общество” с отрицанием возможности реализации утопических идеалов при условии нарушения баланса и гармонии между социумом и его нравственным на- полнением» [9, с. 207]. В рамках данной статьи не представляется возможным исследовать всю жанровую структуру антиутопии «Дитя человеческое», поэтому огра- ничимся рассмотрением ее идейно-тематических доминант. На основе существующих литературоведческих работ, а также на материале класси- ческих художественных текстов (повести Э. Форстера «Машина останавли- вается» (1909), двух антиутопий О. Хаксли {«О дивный новый мир» (1932), «Обезьяна и сущность» (1948)} и Дж. Оруэлла (повести «Скотный двор» (1945) и романа «1984» (1949)) мы выделили ряд признаков, которые, на наш взгляд, определяют идейно-тематическое содержание классической литературной антиутопии. В первую очередь это идея власти — подавле- ния меньшинством большинства, — которая актуализируется посредством а) темы тоталитарного (авторитарного) государства / общины, б) пробле- мы ограничения свободы (свободы воли, слова, мысли). В романе О. Хак- сли «О дивный новый мир» Мировое государство управляется Советом Главноуправителей; люди не имеют свободы воли и мысли, так как лич- ность формируется искусственно, на стадии эмбриона. В романе «Обезья- на и сущность» община новых людей управляется духовенством во главе с Архинаместником. У Дж. Оруэлла привилегированная часть общества (свиньи, члены Внутренней партии) управляет всем народом с помощью жестких мер, контролируя все стороны жизни человека, даже его сознание («полиция мыслей»). Далее — проблема прогресса науки (бездуховности, материального) и регресса человечества (духовности). Здесь наблюдается обратная зависи- мость: чем выше уровень технического прогресса, обеспечивающего чело- вечество материальными ценностями, тем ниже самосознание личности и тем менее духовно развитой она становится. В «дивном новом мире» Хакс- ли промышленность достигла невероятного уровня, но искусство, красота, религия, нравственность принесены в жертву комфорту и счастью. Чело- Мировая литература / В.И. Пулатова 73 век запрограммирован под определенные условия и одновременно лишен врожденного стремления к прекрасному: «Люди счастливы; они получают все то, что хотят, и не способны хотеть того, чего получить не могут…» [18, с. 461]. «Ощущательное кино» и запаховый орган исчерпывают всю их по- требность в прекрасном. Счастье личности, ее возможности духовного раз- вития заменены искусственным состоянием комфорта и достатка. Тематическое содержание определяет и комплекс ведущих мотивов: 1) мотив уничтожения или искажения культуры (прошлого). В антиутопиях Хаксли: прошлое признается ошибочным и меняется на прямо противопо- ложное настоящее, культура совершенно отсутствует (вера в дьявола вме- сто христианства, почти первобытная община — «Обезьяна и сущность», отказ от культуры прошлого — «О дивный новый мир»). В произведениях Оруэлла прошлое в принципе отменяется либо переделывается в угоду пра- вящему меньшинству; 2) вслед за Б.А. Ланиным мы выделяем мотив «про- фанирования сакральной библейской тематики» [6], подразумевающий искажение религиозных и церковных постулатов, являвшихся важной со- ставляющей культуры прошлого. В антиутопии Уэллса «Спящий пробужда- ется» (1899) религия превратилась в бизнес («молитвы на скорую руку для деловых людей» [17, с. 249]). В повести Форстера для жителей подземного города есть только одно божество — Машина, ей поклоняются и молятся, когда возникают перебои в ее же работе. У Хаксли в ранней антиутопии в Вестминстерском аббатстве проходят «концерты синтетической музыки», вместо богослужений — сходки единения во славу «Великого Организма». В романе «1984» религия уничтожена, существует лишь вера в Старше- го Брата; церкви, колокольный звон которых ассоциируется у Уинстона с прошлой жизнью, тоже уничтожены или переделаны — превращены, на- пример, в «музей, где демонстрировали пропаганду…» [16, с. 112]; 3) мотив, обозначенный С.Г. Шишкиной как «мотив разрушения родственных свя- зей, отчуждения и распада семьи» [8, с. 46]. В антиутопии Хаксли институт семьи упразднен, а воспитание ребенка — научный, строго систематизиро- ванный процесс. В мире «1984» семья существует лишь формально: дети воспитываются государственной пропагандой так, чтобы видеть врагов в собственных родителях и доносить на них в Полицию мыслей; 4) как след- ствие, возникает мотив стандартизации — социальной и биологической. Социальная стандартизация — жестко регулируемая социальная иерархия Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 74 и стандарты поведения, приравненные к закону, за нарушение которых ви- новного ждет суровое наказание (кастовая система «дивного нового мира», гендерно-обусловленная система первобытной общины в романе «Обезья- на и сущность»). К социальным стандартам мы относим и различные об- щественные ритуалы (двухминутки и недели ненависти, сходки единения). Биологическая стандартизация предполагает искусственное устранение или стимулирование определенных особенностей развития человека: дея- тельность Инкубатория «дивного нового мира»; ритуал «очищения» в ро- мане «Обезьяна и сущность»; 5) мотив предупреждения. Форстер в своей повести предупреждает о возможном подчинении цивилизации Машине и конечной гибели первой. В антиутопии «Обезьяна и сущность» Хаксли пре- достерегает против необдуманного и неограниченного использования до- стижений науки, также могущего повлечь самоуничтожение человечества. В первой антиутопии писатель предупреждает об опасности бездумного потребительства. Оруэлл предостерегает против установления тоталитар- ных режимов; 6) мотив страха, взаимосвязанный с идеей власти, пробле- мой ограничения свободы и социальной стандартизацией. Жизнь человека в антиутопическом обществе ограничена установленными стандартами; за их соблюдением с различной строгостью, но следят представители власти. Все это создает атмосферу постоянной тревоги и страха, которая может уси- ливаться искусственно. Так, название повести Форстера «Машина останав- ливается» можно рассматривать как воплощение самого большого страха жителя подземного города — страха неизвестности и беспомощности. В ро- мане Хаксли «Обезьяна и сущность» жители общины, особенно женщины, живут в постоянной тревоге, боясь совершить грех, и задабривают Велиала. Этот страх поддерживается искусственно — ритуалом «очищения» общины от ущербных младенцев. Наиболее убедительно данный мотив раскрыва- ется в антиутопиях Оруэлла. В «Скотном дворе» Наполеон с помощью сво- ры свирепых собак держит в страхе и заставляет подчиняться обитателей фермы; в романе «1984» этой же цели служит Полиция мыслей, а также пу- бличные казни. Данный комплекс мотивов послужит базой, на которую мы будем опираться при анализе антиутопии «Дитя человеческое». Фундаментальная для жанра идея власти воплощается в тексте по- средством темы авторитарного государства — Англии 2021 г. Власть в нем принадлежит Ксану Липпиату, называющему себя «Правителем Англии», Мировая литература / В.И. Пулатова 75 и подчиняющемуся ему Совету. Они устанавливают авторитарный режим, воспользовавшись атмосферой всеобщей депрессии: наступил кризис рож- даемости, нынешняя молодежь (поколение Омега) бесплодна, человечество обречено на вымирание. Политика Совета основывается на ряде установ- ленных порядков, жестко ограничивающих свободу людей, подавленных психологически: во-первых, все преступники, независимо от тяжести пре- ступления, содержатся в нечеловеческих условиях в штрафной колонии на острове, побег означает смерть; во-вторых, всех стариков убивают под видом церемонии добровольного «успокоительного конца»; в-третьих, «временные жители» — иностранцы из беднейших стран — фактически превращены в рабов; в-четвертых, всех граждан принудительно проверяют на «фертильность» — способность к деторождению. Группа несогласных из пяти человек выступают с требованием отменить или смягчить эти законы, и моментально начинается их преследование. К ним присоединяется и глав- ный герой Тео (Теодор) Фэрон, кузен правителя Ксана. Идейно-тематическое содержание романа в значительной степени определяется и проблемой прогресса бездуховности. Данный компонент актуализируется в образе поколения Омега — юношей и девушек, родив- шихся в 1995 г., воплощавших надежды на будущую жизнь, а потому чрез- мерно избалованных. Но они не оправдали этих ожиданий, оказавшись неспособными к продолжению рода. Автор отождествляет Омега с природ- ной карой человечества: многие из них, прекрасные внешне, «как молодые боги», «еще и жестоки, надменно-наглы и вспыльчивы <...>. Если с ранних лет обращаться с детьми как с богами, то, став взрослыми, они наверняка будут вести себя как дьяволы» [15]. Они презирают остальных; некоторые превращаются в разбойников и убийц, организуя целые банды («Раскра- шенные лица»). Проблема регресса духовности в тексте реализуется ча- стично: преобладающая часть населения пассивна и деморализована, разо- чарована в вечных ценностях и в Божьем промысле, погружена в тоску и апатию, которым предшествовала череда самоубийств. Однако встречаются и приверженцы противоположного образа мыслей, превратившиеся в рели- гиозных фанатиков, практиковавших умерщвление плоти и человеческие жертвоприношения. Содержание романа Ф. Джеймс также обусловлено комплексом тра- диционных для антиутопии мотивов. В первую очередь это «мотив разру- Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 76 шения родственных связей, отчуждения и распада семьи», на котором автор фокусирует читательское внимание посредством выбора заглавия. Выраже- ние «Дитя человеческое» (“The Children of Men”) определяет центральный образ произведения — образ ребенка, детей. Возможна и другая трактовка: название в буквальном переводе («дети / сыны человеческие») — аллюзия на библейский текст, актуализирующая религиозный контекст произведе- ния в целом. В обществе, изображенном Джеймс, детей нет, что приводит к неизбежному разрушению семьи в истинном понимании слова. Теперь она превратилась в средство избавления от одиночества и отчаяния из-за осознания «неизбежного упадка и разложения» [15, с. 178]. Помимо этого, исчезла и гармония родственных связей: прервалась преемственная связь поколений, и старики превратились в действительную обузу, за избавление от которой Совет правителя платит пособие родным. В целом все чувства и эмоции уступили место всеобщей тоске, подобной общей болезни, что не может не вызвать ассоциации с философией экзистенциализма: «…живых охватила почти всеобщая апатия, то, что французы назвали ennui universel»2 [15, с. 13–14]. В семье главного героя ситуация еще более трагичная: по не- осторожности Тео погибает его малолетняя дочь, жена Хелена бросает его и уходит к другому. «И без надежды на появление последующих поколений <...> без уверенности, что мы, мертвые, будем жить в них, — без этого лю- бые удовольствия, идущие от ума и чувств, иногда кажутся мне не более чем жалкими подпорками для окружающих нас руин» [15, с. 15–16], — делает горький вывод герой. Это объясняет возникшее желание не думать, забыть обо всем, что связано с потерей: люди закрыли или переоборудовали шко- лы; уничтожили детские площадки; изъяли из библиотек книги для детей; сожгли игрушки (за исключением кукол, служащих для некоторых женщин утешением). Так реализуется в тексте мотив частичного уничтожения про- шлого. Главный герой, преподаватель истории по профессии, как никто другой, понимает бессмысленность прошлого без будущего: «История, ко- торая изучает прошлое, чтобы понять настоящее и сопоставить его с буду- щим, — самая бесполезная наука для умирающего человечества» [15, с. 19]. В романе «Дитя человеческое» с точки зрения социальной органи- зации отсутствует жесткая иерархия, однако общество само по себе сильно 2 Всеобщая тоска (фр.) — примеч. пер. Мировая литература / В.И. Пулатова 77 дифференцировано: поколение Омега сознательно изолирует себя от дру- гих; старики превращаются в презираемых, как и «временные жители», и т. д. Социальная стандартизация проявляется также, как нам кажется, в виде ритуалов двух типов. К первому относятся те, которые возникли случайно, но позже превратились в принудительные и стали отождествляться именно с законом, — это церемонии «успокоительного конца»: старики, доброволь- но выбравшие уход из жизни, отправляются в последнее путешествие-кру- из; их, облаченных в белое, торжественно провожают родные под звуки оркестра. То, что увидел Тео, скорее можно назвать убийством: старушки всходили на судно безвольно, «некоторые из женщин стали двигаться под музыку, держась за свои белые юбки и неуклюже делая пируэты» [15] (ге- рою даже подумалось, что они были под действием наркотиков). Вдруг одна из женщин «закричала и начала отчаянно колотить руками» [15], спрыгнула в воду и стала грести к берегу. Тео бросился на помощь и узнал в ней жену своего друга и коллеги. Он почти дотянулся до нее, но солдат ударил ее по голове: «Она упала лицом в воду, беспомощно перебирая руками. На мгно- вение вода покраснела, но следующая волна поглотила несчастную и, отхлынув, оставила ее распростертой в прибрежной пене. Хильда попыталась подняться, но солдат ударил ее снова» [15]. Тео потерял сознание, а после узнал, что церемония, которая должна была быть известной и доступной для всеобщего посещения, была проведена тайно. Данный инцидент решил судьбу героя: он присоединился к заговорщикам — группе «Пять рыб». К другому типу ритуалов относятся новые традиции, начавшиеся как модная тенденция, но вскоре для многих, особенно для женщин, превра- тившиеся в необходимость. Это псевдодетские ритуалы: в отсутствие детей женщины перенесли свою любовь и заботу на кукол и котят. Главный герой однажды наблюдал такую сцену: «…женщина, приостановившись, сняла плащ и опустила верх у коляски. В ней, привалившись спиной к подушкам, сидела кукла; руки в рукавичках покоились на стеганом одеяльце. Это по- казалось пародией на детство, жалкой и одновременно зловещей» [15]. По- добное отношение стало буквально «всеобщим помешательством». В то же время детские религиозные ритуалы — крещение и т. д. — проводятся над котятами со всей серьезностью. Этот еще раз подтверждает наличие рели- гиозного контекста, а конкретно — мотива «профанирования сакральной библейской тематики» [6], более убедительно раскрывающегося с помощью Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 78 образов многочисленных «телевизионных проповедников», превративших свою деятельность в прибыльный бизнес. Так, одна из них, Рози Макклюр, уподобила ад «плохо управляемому и малокомфортабельному четырехраз- рядному отелю», а затем «фактически отменила вторую ипостась Троицы вместе с крестом, заменив его золотым шаром солнца, напоминающим кри- чаще безвкусную вывеску на викторианском пабе» [15]. Ее проповеди напо- минают настоящий театральный спектакль, с хором, оркестром и сменами одежд. Помимо рассмотренных, в антиутопии «Дитя человеческое» диф- ференцируется мотив страха: старики боятся, что на них донесут и отпра- вят на «церемонии»; Тео и группа «Пять рыб» боятся быть пойманными; те, кто нарушал закон до захвата власти Ксаном, теперь боятся попасть в штрафную колонию. Во второй части произведения у главных героев по- является страх, который нивелирует все прочие переживания, — боязнь потерять хрупкую надежду человечества, заключенную в Джулиан, ожида- ющей ребенка. Ради младенца остальные члены группы отдают свои жизни; диктатор Ксан, для которого ребенок — возможность распространить свою власть на весь мир, буквально поднимает на поиски всю страну и не гнуша- ется убийствами, а Тео без сожалений убивает его самого. В тексте наличествует и мотив предупреждения. Изображая послед- ние дни караемого за грехи человечества, автор предостерегает людей от повторения тех же ошибок. Критикуя, Ф.Д. Джеймс одновременно пред- лагает свой вариант решения проблемы, воплощенный в образах главных героев. Только люди, подобные Джулиан, переродившемуся Тео, Мириам, Льюку, готовые жертвовать собой, бороться с несправедливостью в любых обстоятельствах, невзирая на эффективность и целесообразность резуль- татов борьбы, вознаграждаются шансом на будущее. Однако относительно счастливая концовка романа вновь содержит предупреждение, которое ре- ализуется косвенно — через открытый финал (неизвестно, как распорядит- ся Тео кольцом власти) — и прямо — во фразе одного из членов Совета, смотрящего на новорожденного: «Итак, все начинается сначала» [15]. Таким образом, анализ идейно-содержательных доминант антиуто- пии «Дитя человеческое» показал, что данное произведение сохраняет тра- диционные элементы жанра. При этом своеобразие романа, на наш взгляд, заключается в оригинальном раскрытии мотива разрушения родственных Мировая литература / В.И. Пулатова 79 связей через центральный образ ребенка, наделенный сакральным зна- чением. В тексте акцентируются мотивы предупреждения и «профаниро- вания сакральной библейской тематики»; мотив уничтожения прошлого представлен несколько усеченно: уничтожается лишь то, что служит напо- минанием о детях. Мы полагаем, что, несмотря на малую известность рома- на Ф.Д. Джеймс «Дитя человеческое», он все же внес определенный вклад в развитие английской антиутопической традиции, так как сходный цен- тральный образ и некоторые мотивы позже были использованы Б. Элтоном в антиутопии «Слепая вера» (2007). Список литературы Исследования 1 Андреев Г.С. Проблема свободы в английской антиутопии: дис. … канд. филос. наук. СПб., 2020. 304 с. 2 Дыдров А.А., Невелева В.С. «Конец света» и «конец мира»: философская интер- претация постапокалиптической фантастики // Социум и власть. 2018. № 5 (73). С. 100–108. 3 Камилова С.Э. Современный рассказ: содержательные векторы и повествователь- ные стратегии. Ташкент: Fan va texnologiya, 2016. 410 с. 4 Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, вол- шебной сказки, утопии, притчи и мифа (На материале европейской литературы первой половины XX века). М.: Изд-во МГУ, 1999. 308 с. 5 Лазаренко О.В. Русская литературная антиутопия 1900-х – первой половины 1930-х годов: Проблемы жанра: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Воронеж, 1997. 20 с. URL: https://dlib.rsl.ru/01000182535 (дата обращения: 07.06.2020). 6 Ланин Б.А. Русская литературная антиутопия XX в.: дис. ... д-ра филол. наук. М., 1993. 350 с. URL: https://dlib.rsl.ru/01000172109 (дата обращения: 05.03.2021). 7 Павлов А.В. Искусство мечтать напрасно: антиутопия и капитализм в современ- ных кинофраншизах // Семинар «Экономика и культура», 2017. URL: https:// artesliberales.spbu.ru/ru/calendar/iskusstvo-mechtat-naprasno-antiutopiya-ikapitalizm- v-sovremennyh-kinofranshizah (дата обращения: 23.04.2022). 8 Шишкина С.Г. Истоки и трансформации жанра литературной антиутопии в XX веке. Иваново: Ивановский гос. химико-технологический ун-т, 2009. 229 с. 9 Шишкина С.Г. Литературная антиутопия: к вопросу о границах жанра // Вестник гуманитарного университета ИГХТУ. 2007. Вып. 2. С. 199–208. 10 Claeys G. Dystopia: A Natural History. A Study of Modern Despotism, Its Antecedents, and Its Literary Diffractions. New York: Oxford University Press, 2017. 556 p. Studia Litterarum /2023 том 8, № 3 80 11 Lisboa M.M. The end of the world: Apocalypse and its aftermath in Western culture. Open Book Publishers, 2011. 219 p. DOI: 10.11647/OBP.0015 12 Suvin D. Positions and presuppositions in science fiction. Ohio: Kent State University Press, 1988. 227 p. 13 Upson N. James P[hyllis] D[orothy], Baroness James of Holland Park // The Continuum encyclopedia of British literature / ed. by S.R. Serafin, V. Grosvenor Myer. New York: The Continuum International Publishing Group Inc., 2003, pp. 522–523. 14 Vieira F. The concept of utopia // The Cambridge companion to utopian literature / ed. by G. Claeys. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 3–27. Источники 15 Джеймс Ф.Д. Дитя человеческое / пер. с англ. О.И. Климова. М.: АСТ, 2008. URL: http://loveread.ec/read_book.php?id=47684&p=1 (дата обращения: 15.04.2022). 16 Оруэлл Д. 1984 / пер. с англ. Д. Шепелева. М.: Эксмо, 2021. 352 с. 17 Уэллс Г. Спящий пробуждается // О дивный новый мир: Английская антиутопия. Романы: Сб. / пер с англ. М. Шишмаревой, Э. Пименовой. М.: Прогресс, 1990. С. 77–294. 18 Хаксли О. О дивный новый мир // О дивный новый мир: Английская антиутопия. Романы: Сб. / пер с англ. О. Сороки. М.: Прогресс, 1990. С. 295–488. References 1 Andreev, G.S. Problema svobody v angliiskoi antiutopii [The Problem of Freedom in English Dystopia: PhD Thesis]. St. Petersburg, 2020. 304 p. (In Russ.) 2 Dydrov, A.A., and V.S. Neveleva. “ʽKonets sveta’ i ʽkonets mira’: filosofskaia interpretatsiia postapokalipticheskoi fantastiki” [“ʽEnd Times’ and ʽEnd of the World’: Philosophical Interpretation of Post-apocalyptic Fiction”]. Sotsium i vlast’, no. 5 (73), 2018, pp. 100–108. (In Russ.) 3 Kamilova, S.E. Sovremennyi rasskaz: soderzhatel’nye vektory i povestvovatel’nye strategii [Modern Short-story: Meaningful Vectors and Narrative Strategies]. Tashkent, Fan va texnologiya Publ., 2016. 410 p. (In Russ.) 4 Kovtun, E.N. Poetika neobychainogo: Khudozhestvennye miry fantastiki, volshebnoi skazki, utopii, pritchi i mifa (Na materiale evropeiskoi literatury pervoi poloviny XX veka) [The Poetics of the Extraordinary: Artistic Worlds of Fantasy, Fairy Tale, Utopia, Parables and Myth (Based on the Material of European Literature of the First Half of the 20th Century)]. Moscow, Moscow State University Publ., 1999. 308 p. (In Russ.) 5 Lazarenko, O.V. Russkaia literaturnaia antiutopiia 1900-kh – pervoi poloviny 1930-kh godov: Problemy zhanra [Russian Literary Dystopia of 1900s – First Half of 1930s: Problems of Genre: PhD Thesis, Summary]. Voronezh, 1997. 20 p. Available at: https://dlib.rsl.ru/01000182535 (Accessed 07 June 2020). (In Russ.) Мировая литература / В.И. Пулатова 6 Lanin, B.A. Russkaia literaturnaia antiutopiia XX v. [Russian Literary Dystopia of 20th Century: PhD Thesis]. Moscow, 1993. 210 p. Available at: https://www.dissercat. com/content/russkaya-literaturnaya-antiutopiya-xx-v (Accessed 05 March 2021). (In Russ.) 7 Pavlov, A.V. “Iskusstvo mechtat’ naprasno: antiutopiia i kapitalizm v sovremennykh kinofranshizakh” [“The Art of Dreaming in Vain: Dystopia and Capitalism in the Modern Cinematograph”]. Seminar “Ekonomika i kul’tura” [Seminar “Economics and Culture”], 2017. Available at: https://artesliberales.spbu.ru/ru/calendar/iskusstvomechtat- naprasno-antiutopiya-i-kapitalizm-v-sovremennyh-kinofranshizah (Accessed 23 May 2022). (In Russ.) 8 Shishkina, S.G. Istoki i transformatsii zhanra literaturnoi antiutopii v XX veke [The Origins and Transformation of the Genre of Literary Dystopia in 20th Century]. Ivanovo, Ivanovo State University of Chemistry and Technology Publ., 2009. 229 p. (In Russ.) 9 Shishkina, S.G. “Literaturnaia antiutopiia: k voprosu o granitsakh zhanra” [“Literary Dystopia: on the Issue of Genre Borders”]. Vestnik gumanitarnogo universiteta IGKhTU, issue 2, 2007, pp. 199–208. (In Russ.) 10 Claeys, Gregory. Dystopia: A Natural History. A Study of Modern Despotism, Its Antecedents, and Its Literary Diffractions. New York, Oxford University Press, 2017. 556 p. (In English) 11 Lisboa, Maria M. The End of the World: Apocalypse and Its Aftermath in Western Culture. Open Book Publ., 2011. 219 p. DOI: 10.11647/OBP.0015 (In English) 12 Suvin, Darko. Positions and Presuppositions in Science Fiction. Ohio, Kent State University Press, 1988. 227 p. (In English) 13 Upson, Nicola. “James P[hyllis] D[orothy], Baroness James of Holland Park.” Serafin, Steven, and Valerie Grosvenor Myer, editors. The Continuum Encyclopedia of British Literature. New York, The Continuum International Publishing Group Inc., 2003, pp. 522–523. (In English) 14 Vieira, Fatima. “The Concept of Utopia.” Claeys, Gregory, editor. The Cambridge Companion to Utopian Literature. Cambridge, Cambridge University Press, 2010, pp. 3–27. (In English)